 |
|
→ Главная → Проза → Сказки → Ссылки |
«Могущественное дуновение таланта»(о Л. Н. Андрееве)Леонид Николаевич Андреев (1871-1919) – один из ярчайших талантов русской литературы конца XIX– начала XX в. Его творения приводили в восхищение таких корифеев богатой талантами эпохи, как Лев Толстой, Чехов, Блок, Горький. Но вот парадокс: огромный талант и богатейшее творческое наследие (собрание его сочинений 1913 г. вышло в 17 томах) не способствовали утверждению достойного места писателя в истории отечественной литературы. В многотомном академическом издании «Истории русской литературы» (1954 г.) творчество Андреева рассматривается в куцей главке «Проза буржуазного упадка». После 20-х годов наступила пора равнодушно-презрительного замалчивания творческого наследия писателя и только в последние десятилетия минувшего века возобновился живой интерес к этому выдающемуся художнику слова. Чем же интересен, а может быть даже и необходим опыт безмерно хвалимого, а затем гонимого писателя для читателей XXI века? Ответ на этот вопрос представляет несомненную актуальность. Путь Леонида Андреева к вершинам литературной известности был стремительным. Окончив гимназию, он поступает на юридический факультет Петербургского университета, затем переводится в Московский университет и, еще будучи студентом, пытается начать писательскую деятельность (тяга к художественному творчеству проявляла себя уже в гимназические годы). Опыт судебного репортера газеты «Курьер» способствовал успеху этого начинания. Уже в 1896 г. публикация рассказа «Баргамот и Гараська» открывает ему путь в большую литературу. Молодой писатель был замечен Горьким, вскоре ставшим его соратником и другом. Андрееву открываются двери многих издательств, выходят сборники его рассказов, имеющих большой читательский успех. Для понимания творческой эволюции писателя необходимо учитывать особенности формирования его мировоззрения и художественных принципов. С раннего детства Андреев отличался поразительной начитанностью. «К двадцати годам, – сообщается в «Автобиографии», – я был хорошо знаком со всею русскою литературою, были авторы, как, например, Диккенс, которых я перечитывал десятки раз...» (1) В числе глубоко чтимых авторов им упоминаются Толстой, Достоевский, Чехов, Помяловский, Гаршин. Но столь же внимателен был он к литературе социальной, философской. Еще в гимназические годы открыл для себя Писарева. Позже с энтузиазмом «вгрызался», так он пишет в «Автобиографии, в произведения Гартмана и модного в те годы Шопенгауэра, а от последнего прямая дорога вела к Ницше. Не к добру в художественном сознании молодого писателя столкнулись полярные информационные потоки – исторический оптимизм, присущий классике реализма, и отрава гартмановского и шопенгауэровского пессимизма. В их противоборстве, вначале незаметном, но затем вполне созревшем, таилась серьезная опасность на пути развития ярчайшего таланта. Наиболее плодотворным для Андреева был период тесной связи с плеядой художников слова демократической ориентации, группирующихся вокруг московского кружка «Среда», журнала «Жизнь», возглавляемых Горьким. В эти годы одно за другим появляются произведения Андреева, высоко ценимые читателями. Основная тематическая направленность этих ранних произведений писателя – сочувствие «униженным и оскорбленным», резкое неприятие сил, воплощающих социальную несправедливость. С неоспоримым блеском таланта молодой автор заявлял о себе в таких рассказах, как «Петька на даче», «Большой ищем», «Жили-были», «Призраки», «Рассказ о Сергее Петровиче», «Ангелочек», «В темную даль» и многих других. В этих произведениях Андреев заявлял о себе как писатель-реалист, наследник и продолжатель великих художественных традиций. Вот только его реализм был обогащен принципиально новыми элементами, поражающими читательское восприятие яркой, непривычной новизной. Реализм Андреева экспрессивный – такова главная его черта. Внимание писателя чаще всего привлекают ситуации исключительные, нередко экстремальные, позволяющие изобразить персонажа в переломные моменты его жизни. В рассказе «Петька на даче» забитый мальчик-подмастерье, увядающий в скверной парикмахерской огромного города, неожиданно по воле обстоятельств переносится в неведомую ему жизнь природы. Это событие производит полный переворот в мироощущении героя рассказа и неизбежное возвращение к месту «службы» воспринимается им как катастрофа. В раннем творчестве писателя заметно тяготение к изображению людей несчастных, обездоленных. Некоторые из них прирожденные мечтатели. Так студент Чистяков («Иностранец») – бедный, опасно больной, одержим сладостном мечтой о загранице, воплощающей, по его наивному представлению, «настоящую, широкую и умную жизнь» (2), противостоящую мерзейшей, российской. «Насилие, несправедливость, как туча, стояли над ним, и далеким недоступным раем казались ему чудные, светлые края» (1,235). В рассказе «Жили-были» действие происходит в больнице. Богатейшая словесная живопись в этом рассказе сочетается с символикой. Идею непримиримой борьбы жизни со смертью здесь воплощают образы-символы: могила, крест, мрак – владения смерти, солнце, свет – символу всепобеждающей жизни. Тема безумия настойчиво привлекает внимание Андреева. ТУТ сказывается влияние не только почитаемого им В.М.Гаршина, но и декадентских веяний. Следуя опыту талантливого предшественника, Андреев тему безумия раскрывает в социальном аспекте. Так в рассказе «Призраки» обращает на себя внимание затушевывание границы между поведением обитателей больницы для умалишенных и ночной жизнью персонала этой лечебницы. Уже в ранних рассказах Андреева подробности и художественные детали содержат значительную степень обобщения, нередко приближаясь к символам. Например, восковая фигурка (рассказ «Ангелочек») воплощает для озлобленного на жизнь подростка некий идеал, противостоящий мраку пошлой обыденности. Ангелочек случайно попадает во владение Сашки, героя рассказа, и так же быстро исчезает (фигурка плавится), что усиливает эфемерность надежды на просветление озлобленного сознания. Столь же эфемерен трогательный союз чугуноподобного городового Баргамота и жалкого пьянчуги Гараськи. Случай лишь на короткий час соединил их души в рождественском умилении, чтобы затем безжалостно развести в полярные сферы бытия. Важная особенность рассказов Андреева в сочетании предметно достоверного реализма с приемами, почерпнутыми у романтиков и символистов. В рассказе «В темную даль» непримиримого радикала Николая Барсукова, порвавшего с миром мещанского благополучия, отвергают не только обитатели родительского дома, но, как это ни парадоксально, неодушевленные предметы. «... Если бы все эти дорогие вещи могли чувствовать и говорить, они сказали бы, что умирают от страха, когда он приближается или берет одну из них в руки и рассматривает с странным любопытством. Он никогда ничего не ронял и ставил вещь на место, как раз так, как она стояла, но как будто прикосновение его руки отнимало у изящной статуэтки всю ее ценность, и после его ухода она стояла пустой и ни на что не нужной. Ее душа, созданная искусством, таяла в его руках, и оставался только ненужный кусок бронзы или глины» (1,192). Когда ненавистный посетитель покидает дом, ликуют не только его владельцы, но и вещи. «Люди весело болтали и шумно перекликались, и маленькие, дорогие, хрупкие и ненужные вещи уже не боялись за себя. Они гордо смотрели со своих возвышенных мест на суетившихся людей и безбоязненно выставляли свою красоту, и всё, казалось, в этом доме служило им и преклонялось перед их дорогостоящим существованием» (2, 197). Мистико-символическому подтексту принадлежит видная роль в рассказе «Большой шлем». Люди играют в карты, но последние, проявляя «таинственную суть», преследуют свои зловещие интересы. На эту особенность поэтики рассказа обратил внимание В.Г.Короленко: «В случайной игре карточных комбинаций как бы чувствуется чья-то таинственная сознательность, насмешливая и злая». (3) Творчество Андреева претерпевало сложную эволюцию во времени. Сугубо реалистическая манера повествования постепенно теснилась, как пишет Б.С.Бугров, произведениями «условно метафорического типа, где волновавшие писателя... философские, социальные, моральные проблемы воплощались в резко и выразительно очерченных, обобщенно-символических образах». (4) Таковы рассказы «Мысль», «Жизнь Василия Фивейского», «Призраки», «Смех». В них ощущается влияние Ницше, с которым писатель в иных случаях полемизирует. Так, герой рассказа «Мысль» доктор Керженцев грубо попирает нормы общественной морали. Это человек, наделенный духовным складом, омраченным «темными провалами и безднами». Он любит жизнь «за ее жестокость, за свирепую мстительность и сатанински веселую игру людьми и событиями» (1,268). Как справедливо замечает В.Н.Чуваков, «образом доктора Керженцева Леонид Андреев наносил сильный удар по аморализму и зоологическому индивидуализму ницшеанского «сверхчеловека». Керженцев попадается в ловушку собственных философских силлогизмов, им же расставленных для других». (5) С годами у Андреева в эпическом жанре встречается всё меньше заметных удач. Сказывалось отсутствие большой, ведущей темы, пристрастие к экзотизму, влечение к изображению редкого, необычного, парадоксального («Рогоносцы», «Чемоданов» и др.). Строгий ценитель искусства Л.Н.Толстой, перечитывая сочинения Андреева в 1909 г., с горечью замечал в дневнике: «Ранние рассказы хороши, позднейшие ниже всякой критики». (6) Социальной проблематике, наряду с философской писатель не изменяет до конца своего творческого пути. А вот в приоритетах способов изобразительности происходят перемены. Добротный реализм дополняется впечатляющим экспрессионизмом. Все большее предпочтение Андреев отдает драматургии, достигнув в этой области несомненного успеха. Его пьесы охотно ставили лучшие театры страны. Проявляется к ним интерес и за рубежом. Как автора Андреева отличает нескокрушимая воля следования по пути, избранному им самим. Не примыкает ни к одному из литературных объединений (с М.Горьким по принципиальным соображениям разошелся после 1907 г.). Не угождает авторитетным советчикам и тем более критике, порой яростно нападающей на писателя. Неизменно остается верен собственным убеждениям. Принципиальная новизна его художественного мышления теперь состоит в том, что демиургом всей образной системы произведений становится идея. При этом автор обогащает изобразительный арсенал средствами различных школ и направлений. В.С.Бугров, суммируя наблюдения в области драматургического опыта писателя, отмечает: «Андреев создавал свой театр, театр философской мысли... стремясь дать обобщение целых полос жизни. Тяготение к грубости, угловатости, даже как будто вульгарной карикатурности, гротескная сатирическая образность, «депсихологизация» и «деиндивидуализация» персонажей, доведение одной укрупненной черты характера до крайней степени развития... резкая стилевая контрастность - всё это требовалось автору». (7) Эти особенности поэтики отчетливо проявляются в пьесах «Жизнь человека», «Анатэма», «Царь Голод», «Дни нашей жизни» и некоторых других. В 1905 г. Андреев пишет пьесу «К звездам», представляющую апофеоз революционного преобразования мира. При этом под революцией автор понимает нечто идеально-созидательное, а совсем не то, что совершалось в реальной жизни. В драме «Савва» (1906) он нашел художественное воплощение образа ницшеанского «сверхчеловека», готового уничтожить всё человечество, расчищая площадку для создания «идеальной общественной структуры». Богоборческими мотивами проникнута драма «Анатэма» (1909), где дьявол, заглавный герой, развенчивает образ Христа, самого Бога, показывая их бессилие в решении насущных жизненных проблем. В этом произведении ощущается влияние «Легенды о Великом Инквизиторе», творении Ивана, героя «Братьев Карамазовых». Влияние Достоевского заметно и в пьесе «Дни нашей жизни». Зависимость человека, его судьбы от воли Рока трактуется автором в драме «Жизнь человека» (1906), что определяет пессимистический настрой произведения, характерный и для других произведений писателя. Несмотря на заметные издержки творческой мысли, блуждающей порой в путанице неразрешимых противоречий, драматургия Андреева по своей новаторской сути, глубине мысли и художественным достоинствам, а их не перечесть, занимает видное место в истории литературы. В статье «О реалистах» (1907) А.Блок, характеризуя творчество Леонида Андреева, счел возможным говорить о «могущественном дуновении андреевского таланта». Приведенная фраза, как мы видим, содержит парадоксальную несовместимость понятий «могущественность» и «дуновение». Это, конечно, не стилистическая небрежность. Мы имеем здесь случай антитетичности, выражающей коренную особенность творчества Андреева, а именно концептуальную эклектичность. Ранняя смерть (прожил всего 48 лет) помешала Андрееву свести воедино разнополярные идейно-художественные искания. В целом же творчество Леонида Андреева в его лучших образцах является драгоценным классическим наследием отечественной словесности. Примечания: (1) - Леонид Андреев. Рассказы. Сатирические пьесы. Фельетоны. - М.: Правда, 1988. - С.480.
Другие статьи о литературе: Грезы об отрадном уединении (мотивы лирики Зинаиды Гиппиус) «Глубокий и могучий дух» (М. Ю. Лермонтов и Н. С. Гумилев) Великое родство (тютчевские мотивы в творчестве О. Мандельштама) «Образ мира в слове явленный» (о поэзии Б. Л. Пастернака)
|
www.moritс.narod2.ru © Юрий Мориц. Авторский сайт. Все права защищены.
|