 |
|
→ Главная → Проза → Сказки → Ссылки |
Гамаюн - птица печали(катастрофическая ситуативность в любовной лирике Анны Ахматовой)Любовь занимает центральное место в ранней лирике Анны Ахматовой, величаемой русской Сафо, художником любви. Есть у Ахматовой стихи о любви-счастье, о великой земной любви, и все же преобладает, как нетрудно заметить, лирический рассказ о любви горестной, а то и мучительной, а ситуативность лучших ее любовных стихотворений катастрофична. Об этом на закате дней скажет сама Ахматова: И слава лебедью плыла
Наиболее продуктивно раскрываются два полярных вида любовных переживаний. В первом сама лирическая героиня страдает от неразделенной или тиранической любви-страсти. Во втором – жертвами становятся отвергаемые ею поклонники. В лирическом сознании Ахматовой подобные эмоции и их следствия доводятся до последней, самой крайней черты и состояние влюбленных приобретает кризисный характер. Любовь, о которой рассказывает Ахматова в своих стихотворениях, по определению Тютчева, – убийственна. Подобная ситуативность указывает на амбивалентность характера лирической героини, рождающую духовные коллизии высочайшего напряжения. Исток подобной двойственности не только в самом характере лирической героини, но и в поэтике символистов, прежде всего В.Брюсова, К.Бальмонта, И.Анненского, чей творческий опыт был драгоценен для Ахматовой. Любовная встреча в стихотворениях «Сжала руки под темной вуалью», «Песня последней встречи», «От любви твоей загадочной», «А ты думал – я тоже такая...», «Тебе покорной? Ты сошел с ума!..» и многих других – это поединок роковой, когда накал страстей достигает предельной точки. Отсюда выразительные уподобления: любовь – страсть, раскаленная добела (1,24), испытание железом и огнем (1,133). Вот одно из наиболее характерных стихотворений этого рода: Я горькая и старая. Морщины
Эти строки пишет тридцатилетняя женщина. Белый стих, имитирующий стиль прозы, переносы, обилие цезур создают впечатление взволнованной речи, прерываемой рыданиями или тяжкими вздохами. Выразителен образ мужа-палача, жестокого и циничного истязателя. Во многих стихотворениях образ мужчины, с которым лирическую героиню связала судьба, не развернут, но черты его легко угадываются по выразительным, нередко повторяющимся деталям. Упоминанию о нем, как правило, сопутствуют слова злой, загадочный, жуткий (даже улыбается он жутко). Характеристика улыбки дополняется определениями застывшая, странная (1,33). Шутки его жестоки, рот искривлен мучительно, любовь этого человека определяется как воздушная и минутная (1,29), да, собственно, он и не любит свою подругу, а словно вампир, пьет душу. В раскрытии брачных отношений в большинстве случаев преобладают мрачные тона: Мне муж палач, а дом его – тюрьма (1,148). В этом доме лирическая героиня слышит и угрозы: Или будь совсем моею,
Любовь, исполненная зла, словно преступница, таится в доме лирической героини. Следует отметить и парадоксальную привязанность героини к мучителю:... Ты уйдешь – я умру. Хотя сама героиня обрисована скупо, все же через немногие черты проглядывает образ женщины инфернальной, сродни героиням Достоевского, ведь недаром в стихотворении «Как мог ты сильный и свободный» о ней сказано: Таких в монастыри ссылали
Совершенно иной характер имеют отношения с юными преимущественно поклонниками, отвергаемыми лирической героиней. Тут роли меняются на диаметрально противоположные. Она преображается в равнодушную Галатею, не способную ответить на страстное чувство поклонника. Он – жертва безжизненного кумира. Поразительно, что данная коллизия имеет не только метафорический, но и вполне реальный смысл, требуя от влюбленного, говоря словами Б.Пастернака, «полной гибели всерьез». В декабре 1911г. во Владикавказе застрелился из-за несчастной любви юный артиллерист М.Линдеберг. Эта трагическая история получила художественное отражение в стихотворениях Ахматовой «Мальчик сказал мне: Как это больно!..» и «Высокие своды костела». В первом говорится о неизбежной гибели несчастного влюбленного: Я знаю, он с болью своей не сладит,
Во втором содержится осмысление случившегося – смерти мальчика дерзкого, смуглого. Рефреном проходит мотив покаяния: Прости меня, мальчик веселый,
Лирическая героиня осознает себя виновной в смерти влюбленного в нее юноши и пытается понять причины случившегося. Я думала: ты нарочно,
Глубинные причины тяжкой вины раскрывают первые две строки 7-й строфы: Прости меня, мальчик веселый,
Все-таки мальчик веселый замучен. Кокетством, холодностью ли, бездумной игрой – неважно. Нельзя забывать, что томно-порочная лирическая героиня 10-х годов принадлежит к декадентской богеме (Все мы бражники здесь, блудницы...), далекой от высоких нравственных идеалов. Но уже в то время в душе ее зрело чувство недовольства изнуряюще-пустым опытом богемной жизни, желание ее отринуть навсегда. Это настроение нашло воплощение в дальнейшем развитии лирической темы. Огорчительная повторяемость непростых развязок любовных отношений с юными поклонниками побудила Ахматову глубоко осмыслить их значение. Уже осенью 1910 года ею было создано лирическое откровение, принадлежащее голосу птицы печали Гамаюн. Оно содержит нелегкое признание: Я смертельна для тех, кто нежен и юн
В русском фольклоре Гамаюн – птица смерти с лицом женщины. На первый взгляд, лирическая героиня Ахматовой оказывается без вины виноватой. Но это не совсем так. Если бы не было вины, то не было бы и покаяния и тяжелого переживания, набирающего силу с годами. В чем же вина героини? Ответ не лежит на поверхности. И все же многое проясняет само развитие лирической темы. Известно, что каноны строгой морали не жалуют бездумную игру чувств. А вот юная героиня Ахматовой отнюдь не пренебрегала таким соблазном. Влюбленный в молодую красивую женщину поклонник становится для нее на какое-то время забавной игрушкой. Об этом, например, прямо говорят первые строки стихотворения: «Снова со мной ты.
Заканчивается стихотворение так: Знаю, таким вот, как ты, сероглазым
И тут любовь и смерть стоят рядом, как две сестры. Следует еще заметить, что сероглазый у Ахматовой – постоянный эпитет, знак юного героя, обреченного на несчастную любовь. Тема сероглазого мальчика, отвергаемого лирической героиней, развивается и в поэме «У самого моря» (1914). Юноша, влюбленный в дерзкую, злую и веселую деву, ею бесцеремонно отвергнут. Плохо я его утешала Подумай, я буду царицей.
Лирическая героиня в данном случае осознает свое высокое назначение и отвергает сероглазого мальчика, имея в виду его ординарность. Она ждет обещанного гадалкой гостя-царевича, которого можно приманить только песней. И вот песня, лучше которой нет на свете, создана, и царевич мчится к героине на веселой крылатой яхте, но неожиданно случается крушение, и царевич – воплощение мечты героини – погибает. Через прозрачную символику поэмы явственно проступает ее смысл: у лирической героини высокая избирательность. Отвергая обыкновенного поклонника, она делает его несчастным, но и ее стремление к высокому не оправдывается. Нет счастья в любви, остается лишь прекрасная песня. В ходе развития этой темы происходит ее усложнение. Истинная причина гибели царевича мистериальна. Он был воспет героиней, потому и погиб: Тихо пошла я вдоль бухты к мысу,
Лирическая героиня не догадывается о гибельной роли ее песни и видит причину гибели царевича во внешних обстоятельствах. Но в сознании автора поэмы эта связь существовала. Об этом говорит стихотворение 1921 года: Я гибель накликала милым,
Вторая строфа этого стихотворения говорит о любви к человеку, с которым героине сладко и знойно. Но вот парадоксальный поворот любовной темы: из уст лирической героини вырывается решительное: Тебя заклинаю: уйди. Женщина готова пожертвовать личным счастьем, только бы любимый жил. Да будет живым, невоспетым
Строки эти говорят о том, насколько высок духовный порыв лирической героини в ее попытках преодоления роковой убийственности любви. Художественно осмысляется и нерадостный итог драматических отношений: И вот одна осталась я
Миновали годы. Тема, исчерпав себя, казалось, навсегда покинула творческое внимание Ахматовой. Но это не так. Затаившись в гуще лет, тема гибели не сладившего с любовью сероглазого мальчика с новой силой возродилась в «Поэме без героя», над которой Ахматова работала с 1940г. почти до конца жизни. Это итоговое произведение в сложной до изощренности художественной форме отразило целую эпоху, вместив в себя немалое количество персонажей, центральное место среди которых принадлежит лирической героине. В причудливый калейдоскоп событий поэмы искусно вплетена и любовная тема. Только на этот раз ведущую роль в ее развитии Ахматова уступила Путанице-Психее, Коломбине 10-х годов, так она ее называет. На связь этого персонажа с собственным жизненным и духовным опытом указывает автор. Ты один из моих двойников, - сказано о Коломбине в поэме (1,130). Это чрезвычайно важное признание говорит о том, что трагическая история петербургской Коломбины и драгунского Пьеро - зеркальное отражение давней истории, пережитой Ахматовой и отраженной в ее лирике 10-х годов. Прототипом Путаницы-Психеи была Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина, приютившая в своей обширной квартире бездомную в то время Ахматову. Любовный роман Ольги Судейкиной с Всеволодом Князевым (в поэме он драгунский Пьеро) проходил, можно сказать, на глазах Ахматовой и вызывал у нее не праздное любопытство, а сильнейшее духовное смятение, ведь он живо напоминал ее собственную историю, случившуюся в 1911г. Как и М.Линдеберг, В.Князев застрелился из-за несчастной любви. М.М.Кралин, автор комментария к двухтомнику Ахматовой, утверждает, что М.Линдеберг в «Поэме без героя» как бы скрытый и зашифрованный двойник героя-самоубийцы Всеволода Князева (1,376). Подобная точка зрения не вызывает сомнений, она многократно подтверждена в специальной литературе. (2) В этой истории нас интересует лишь завершение лирической темы несчастной любви сероглазого мальчика, проходящей через все раннее творчество Ахматовой. В образе Путаницы-Психеи, Коломбины 10-х годов, Ахматова, как нам думается, вершит суд над собой прежней, плоть от плоти столичной богемы, для которой жизнь и игра – одно. В процессе создания поэмы постепенно накапливались подробности, снижающие образ Путаницы-Психеи, этой петербургской куклы, к ней, актерке, будто приклеен оскорбительный эпитет козлоногая, намекающий на демоническую суть образа. В обрисовке быта этой женщины акцентируется приторная изысканность, вальяжность, духовная опустошенность: Вся в цветах, как Весна Боттичелли,
Б.Садовский в статье «Конец акмеизма», оценивая любовную лирику Анны Ахматовой, увидел в ней сплошное горе, покаяние и муку. Думается, это не совсем так. В этой лирике, ставшей драгоценным достоянием мировой поэзии, нельзя не увидеть истории развития женской души, способной через горький опыт заблуждений, немыслимые страдания подняться к вершинам человеческого духа. Примечания: (1) - А.Ахматова. Сочинения в двух томах. Т.1. – М.: Правда, 1990. – 240 с. В дальнейшем тексты А.Ахматовой и справочная информация цитируются по данному изданию. В скобках первая цифра указывает том, вторая – страницу.
Другие статьи о литературе: Талантов творческая связь (А.П.Чехов и Н.С.Лесков) Деспот и его жертва в образной системе А.П.Чехова «Талант - человеческий» (о творчестве В.М.Гаршина) Непоколебимое величие (А.С.Пушкин в художественном мире Анны Ахматовой)
|
www.moritс.narod2.ru © Юрий Мориц. Авторский сайт. Все права защищены.
|