 |
|
→ Главная → Проза → Сказки → Ссылки |
Свет незакатный. Повесть. Страница 2Продолжение. Начало Письма от отца приходили регулярно и это было замечательно. Неважно, что писал он очень коротко и только о самом важном. Главное, что он был. Обычно отцу писали письма мама и Юрген, передавая от малышей привет. Но вскоре девятилетний Вадимка завязал персональную переписку с отцом и страшно гордился, получив "личное" письмо со штемпелем полевой почты. Вадимка сообщал отцу о погоде в Ташкенте, о базарных ценах и, конечно, о "подвигах" членов семьи. В каждое письмо обязательно включались стихи, сплошь военные. Их юный поэт сочинял постоянно. Истребитель боевой,
Вадимка забрасывал отца вопросами. На один из них он получил вполне исчерпывающий ответ. "Отвечаю на твой вопрос, Вадимка, чему я учусь. Учусь я сидеть на лошади, стрелять из винтовки и пулемета, и будь уверен, если завтра мне доведется увидеть фашиста, он от меня далеко не уйдет". В одном из писем Вадимка сетовал на то, что посуда дома при переезде в барак, где Зевковым, как семье фронтовика, выделили комнату, оказалась перебитой, а новую где достанешь. Отец его утешал, сообщая, что и он не в лучшем положении: «Ложку я потерял, суп приходится есть прямо из котелка, а кашу отправляю в рот с помощью хлебной корки...» На самом деле Карпыч своей ложки не терял, у него ее украл поганец Мешкоротов и обменял на пайку хлеба в соседнем эскадроне. Ируська, по примеру братьев, тоже стала писать письма отцу. Как ни билась, не могла она представить себе отца, такого мирного, гражданского, на коне, с шашкой и винтовкой. Конь, седло, шпоры... Да не может этого быть! Выдумывает папка, он ведь всегда шутит. Но сомнения развеялись, когда получила письмо на свое имя. Ируська вся засветилась от гордости: подумать только - это ей, а не кому-нибудь пришло письмо оттуда! Это письмо прочли вслух и затвердили на память. "Ты спрашиваешь, какой у меня конь. Конь у меня, Ируська, мировой. Серый, не очень сердитый. Зовут Альфа, под седлом ходит хорошо и чиститься дается. Есть у нас в эскадроне кони злее моего. Вот я на днях дежурил по конюшне, дал коню сено, а он возьми да урони сено на пол. Я наклонился, чтобы его поднять, а конь, вместо благодарности, как куснет меня прямо за лицо!.. Сейчас мой нос заживает и всё в порядке". Отец, как всегда, шутил, подсмеиваясь над собой, но Юрген понимал, что ему не до шуток, что служба дается нелегко. Взять ту же ложку... Вроде бы, мелочь, а досадная. Ну, как это без ложки суп из котелка есть? Суп горячий, и времени в обрез, и в животе от голода урчит... А тут еще эта лошадь… Это надо же - укусила за лицо! Юрген живо представил себе лицо отца, обезображенное огромной лошадиной челюстью, и ужаснулся. До фронта еще не добрался и вот уже ранение. Многое Юргену было непонятно. Ну, например, зачем кавалерия в такой войне, как эта, с ее танковыми армиями, мессерами, скорострельными пулеметами и минами? Можно ли себе представить более удачную мишень, нежели лошадь с всадником? Пехотинец чернозем носом роет в землю вплющивается, а тут Куинбус-Флестрин, Человек-Гора бесстрашно прет, аж ближайшую тучу клинком царапает! А порой фигура современного кавалериста Юргену виделась в грустно-комическом образе рыцаря Ламанчского, мчащегося на тощем Россинанте с жидким копьишком на мельницу-циклопа с ее тяжелыми, как удары судьбы, крыльями. Ох, что за вечное невезение! Ведь попадают же люди в нормальные года войск, ну, там в артиллерию, в авиацию, в пехоту, наконец. Но попасть в кавалерию в 43-м году, в середине XX века, не насмешка ли это судьбы? Юрген спросил у Володи Басовского, вчерашнего фронтовика, освобожденного вследствии контузии, что он думает о кавалерии. «Это еще в гражданскую было, - произнес он неуверенно. - Ну, Буденный там... Первая конная, еще Чапаев… А на этой войне какая тебе кавалерия! Разве что - в обозе?». Вот-вот, и Юрген думал точно так же. В гражданской кавалерия, конечно, играла видную роль, а вот на танки Гудериана скакать, нахлестывая мерина, безумно. Однажды он поделился этими мыслями с Нуром (так между собой рабочие звали мастера слесарного участка; Нурмухамедова, побывавшего на фронте), и поразился, узнав, что и на этой войне кавалерия, оказывается, используется, да еще как. - Не так это глупо, как ты думаешь, не так глупо,- сказал Нур, оглядывая хилого подростка - В кавалерийских частях имеется своя артиллерия, минометы, даже танки. Да и воюют кавалеристы больше как пехота. Спрячут коней в укромном месте, шашки к седлам приторочат и вперед. -Зачем же им тогда кони?- с недоумением спросил Юрген. -Как это, зачем? Удобно делать рейды по тылам противника, особенно по пересеченной и труднопроходимой местности. Да и транспортное средство лошадь отличное, пройдут там, где ни один шайтан не пролезет. -Рейды в тыл? - переспросил Юрген. -Ну да! Ради этого и создали кавалерийские соединения. А ты и не знал? Как только в одном месте удается прорвать оборону, так в прорыв немедленно суют кавдивизию или даже корпус. Кавалерия углубляется в тылы и начинает понемногу ворошить немчуру. Конечно, конникам при этом здорово достается, потери у них много выше, чем у пехоты. Сам посуди, немцы ведь тоже не дураки: зашедшие к ним в тыл кавалерийский части стараются окружить - для этого надо только закрыть место прорыва - и уничтожить. Страшные потери у конников,- закончил Нур свое разъяснение, повергнув Юргена в уныние. -А сами вы не в кавалерии случайно служили? -Нет, я случайно оказался интендантом. -А… Так вот что ждет их отца! Рейды по тылам немцев, из которых почти не возвращаются... А он- то думал: обоз, более или менее спокойная житуха в прифронтовой полосе. Эх!.. Нур недолго был на фронте, но дело знал и роль кавалерии во второй мировой войне обрисовал Юргену, хотя и сжато, но довольно точно, не то что верхогляд Басовский, который и на фронте-то оказывается, не был, а пострадал во время бомбежки эшелона в первые дни войны. Разговор Юргена с Нуром происходил в середине февраля. Именно в это время кавалерийский корпус, в составе которого Карпыч вскоре примет боевое крещение, после успешных наступательных боев в районе Сталинграда был переброшен на Ворошиловоградское направление - начиналось освобождение Украины. Обходя Ворошиловоград с тыла, конники совершали рейд в невероятно трудных условиях. Они преодолевали открытую местность, пересеченную оврагами. Снег в этих местах был глубокий. Пушки, машины, повозки во многих местах приходилось вытаскивать буквально на руках. Измучились, но зато итог был весомый, - уже 14 февраля Ворошиловоград был освобожден. Скверно только, что корпус, вклинившийся в тыл противника, и очень глубоко, был полностью окружен. Правда, на этот раз сам факт окружения крупного соединения Красной Армии немцев почему-то не радовал. Фельдмаршал Манштейн в своих воспоминаниях писал: "Кавалерийскому корпусу противника не удалось прорваться до важного железнодорожного узла Дебальцево, который лежит глубоко в тылу правого фланга первой танковой армии. Этот корпус был однако окружен, но его окружение было трудным делом, так как он оказал упорное сопротивление. 17-я танковая армия, в которой так нуждался фронт армии, оказалась здесь скованной". Вот так! Хотя и окружили, радости испытали мало. Корпус оказался крепким орешком. Он сидел в тучном теле немецкой армады, как изрядной величины заноза, не дающая возможности великану шевельнуться от боли. 18 февраля Манштейн докладывал Гитлеру: "Нам не удалось уничтожить окруженный корпус противника". Окруженный ли? Фельдмаршал чуть лукавил. Дело в том, что накануне, то есть 17 февраля, корпус уже почти вырвался из окружения. Он продолжал вести упорные бои, огрызался, как затравленный волк, буквально истекая кровью. Особенно в трудном положении корпус оказался к 23 февраля, к Дню Красной Армии. В страшном бою на небольшой снежной равнине, окруженной лесом, напичканным гитлеровской артиллерией, погибли многие, в том числе и почти весь штаб корпуса. Погиб и легендарный командир 16-й Башкирской дивизии, коренастый, похожий на боксера, Минигали Шаймуратов, любимец дивизии. Сам командир корпуса Борисов, раненный, оказался в плену, правда, ненадолго. Вскоре он бежал из плена и продолжал воевать. Корпус все же вырвался из окружения. Грозный, беспримерно стойкий, но обескровленный. Тагир Кусимов, командир 58-го кавполка, того самого, в котором скоро доведется воевать Карпычу, в марте вернулся в свой полк из госпиталя, где он провел около трех месяцев, залечивая раненную ногу. Вернулся он именно в тот момент, когда корпус вышел из боев. Тагир Кусимов был потрясен: уцелело лишь 70. Один из десятерых! Таковы были потери и в других частях. Легендарный Дебальцевский рейд был крупным военным успехом корпуса, но достался этот успех чрезмерно дорогой ценой. * * * |
www.moritс.narod.ru © Юрий Мориц. Авторский сайт. Все права защищены.
|